Россия без сердца

Популярный в 20-е годы на просторах РСФСР плакат «Донбасс — сердце России»… Двадцать лет назад, еще нося в нагрудном кармане «серпастый, молоткастый» советский паспорт, я пытался найти какое-то оправдание безумию советских вождей, вздумавших перерезать артерии России и вмонтировать её сердце в иной организм, пусть и с той же группой крови, но с чужой душой. Эдакой европейской душой, проамериканской, типа вольной, но по сути продажной, за сотни лет иностранного владычества покалеченной и перекодированной.

Донбасс так и не прижился в этом теле. Как не прижились и другие области исторической Новороссии. Гниющие рубцы этого духовного отторжения давали о себе знать болями во время референдума о статусе русского языка в 1994 году, в 2004 году — на Северодонецком съезде, в 2014 году — на раскрашенных российскими флагами площадях «Русской весны» и залитых русской кровью окопах «минской осени»…

Великие Священные Писания и возвышенный мистический опыт древности указывают, что душа человека располагается в районе сердца. Именно эта часть плачет, льет слезы, кричит и бьется о стену, когда нам плохо. Да, это оттуда фантомные душевные боли миллионов россиян, прильнувших в минувшем году к телеэкранам с репортажами о Донбассе. Слёзы, негодование, отчаяние и желание спасти принесённые на геополитическое капище жизни русских людей Донецкого края…

Кто принёс в жертву Донбасс? Обезумевшая и разлагающаяся Украина? Или очерствевшая забальзамированная Россия? И не начался ли заключительный акт процесса рассыпания на те самые мелкие скалистые осколки нашего великого Отечества? У которого вырвано сердце и отдано на съедение инородным негодяям. «Законы и логика в России не работают, потому что главным законом в нашей стране является сердце, центр, где сходятся все противоположности. Сердце судит о мире, людях и явлениях, исходя из единства мира и вещей, поэтому для него нет законов, написанных умом. Если у человека есть сердце, то, как бы он ни нарушал внешние законы, ему ничего не будет. Если у человека нет сердца, тогда даже если закон на его стороне, даже если „факты вопиют“, он обязательно проиграет дело.

Если у человека есть сердце, он проходит сквозь все препятствия, как нож сквозь масло. Ему помогают самые неожиданные люди, на него работают самые неожиданные обстоятельства. Если же у него нет сердца, то какие бы деньги он ни платил, люди будут отворачиваться от него, а он будет чувствовать все возрастающее сопротивление среды…

Если человеку надо духовно усовершенствоваться, пройти какой-то урок, здесь, в России, он найдет самые лучшие условия, встретит особые испытания и труднейшие преодоления. Здесь же человека ждут самые большие награды и быстрейшее продвижение по Пути», — пишет в своей книге «Жизнь без границ. Нравственный Закон» российский философ Владимир Жикаренцев.

Идти следует определенным путем. Лишь в этом случае человек обретает духовность. Прежде чем окончательно вступить на него, спроси себя: «Если у этого пути сердце?» И если ответ будет отрицательным — выбери другой. Вся беда в том, что никто не задает себе этот вопрос, и когда человек наконец поймет, что выбрал путь, лишенный сердца, тот способен уже убить его.

Вы когда-нибудь видели человека без сердца? Рождённого с ним, любившего им, страдавшего им, но утратившего его так же, как утратила сердце Россия. Это американец Крэйг Льюис. Он умирал от сердечной недостаточности, и техасские врачи установили ему в тело устройства «непрерывного потока», позволяющего крови циркулировать по телу даже в отсутствии пульса.

Прислушайтесь к нынешней России. Есть ли у неё пульс, или это работают стимуляторы? Телевидение, газеты, артисты, политики, певцы, изображающие своим кривлянием, что «пациентка» скорее жива, чем мертва. Но стоит только на один день остановить этот информационный стимулирующий поток, отключить все телеканалы и интернет, и мы услышим лишь слабое-слабое удалённое и прерывающееся биение пульса общественной жизни. И стоны, мольбы, молитвы и причитания…

«Чем яснее я видел, как наш ум разделяет мир на свой и чужой, высший и низший, значимый и незначимый, правильный и неправильный, прошлый и будущий, тем сильнее заболевал, — пишет Жикаренцев. — Разделяя мир, мы разделяем и себя».

Сначала заболели мои легкие и бронхи. Потом нечто неладное началось с печенью и желчным пузырем. Начали давать о себе знать желудок, почки, кишечник толстый и тонкий, простата, а затем к ним присоединилась и поджелудочная железа…

«…Меня медленно засасывало в какую-то черную дыру. Организм шел вразнос, а я впервые за много лет ничего не мог поделать. Не работал ни один из методов, которые я проверял на себе тысячу раз. Я медленно, но верно проигрывал эту борьбу… Видя, как ум делит единый мир на внешнее и внутреннее, верх и низ, левое и правое, свое и чужое, высшее и низшее, правильное и неправильное, как он делит единое и неделимое время на часы, дни, годы, прошлое и будущее, выстраивая его в линейку, я расщеплял себя… Сердце — центральный орган, на который в первую очередь действуют наши разделяющие мысли, поэтому бронхи и легкие сразу показали существующее положение дел.

Когда я это увидел, то просто позволил себе соединиться в сердце — соединил свое и чужое, высшее и низшее, правильное и неправильное, прошлое и будущее. Проделывая все вышеуказанное, я очень ясно чувствовал, как выздоравливаю…»

Может ли выздороветь современная разделённая в себе Россия, вожди которой, имея исторический шанс вернуть Донбасс в родной организм, собрать воедино все рассыпающиеся «детали» некогда единого величия, попросту променяли его на биостимулирующие таблетки от западных партнёров?

Страны, как и люди, не могут жить без сердца. Наверное, не случайно наши предки почти сто лет назад выпустили этот плакат. Они ощущали пульс родной страны и видели выбранный ею путь — это путь, у которого есть сердце. Он был тернист, но исторически оправдан. Нынешняя Россия выбрала иную дорогу, отказываясь от своего кровоточащего и терзаемого врагами светового центра души, словно моисеева паства, в его отсутствие соблазнившаяся идолом, идя за ложными вождями куда-то в ближневосточные пески. За что помимо своего придётся нести и чужой крест.

Великие поэты прошлого и современности возвеличивали и воспевали сердце в своих произведениях, наделяя его различными эмоциями. Сердце радуется и плачет, горит и волнуется, бывает разбито или оживает, любит и болит. Священное Писание говорит о сердце чуть ли не на каждой странице Библии. Ведь сердце не только центральный орган чувств, но и орган мысли и восприятия духовных воздействий. И более того: сердце, по Священному Писанию, есть орган общения человека с Богом, а следовательно, оно есть орган высшего познания. В Книге притчей Соломоновых написано: «Больше всего хранимого храни сердце твое» (Притч. 4: 23).

Сегодняшняя Россия уже не сможет расправить крылья, и не достигнет никаких обещанных телевизионщиками высот, пока кровоточат артерии оторванного Донбасса. Русским людям не поможет выжить ни гипноз кремлёвских жрецов, ни анестезия в виде информационной блокады творящегося на берегах Донца геноцида таких же русских людей. Обезболивающий укол только на какое-то время снимет боль и облегчит страдания жителей одной шестой части земной суши. А дальше — стимуляторы и транквилизаторы, но можно ли это назвать жизнью?

Иеродиакон Григорий (Кация), который, кстати, является доктором медицинских наук, рассуждает: «Сердце наше есть сокровищница разума и первый плотской разумный орган» (Свт. Григорий Палама. Триады С.43). Какова духовная жизнь и её полноценность у умалишённых, шизофреников, полных идиотов? Увы, в ряде случаев таких душевнобольных нельзя даже и причащать. Насколько такой без-сердечный человек сможет «всей душой, всем сердцем», а не только всем помышлением возлюбить Бога?»

Это вопрос и к нынешней России.